Ему смертельно хотелось спать, четыре дня он писал свой доклад и нынче, передав рукопись командующему, хотел уехать к себе, как вдруг его сразу же вызвали и отправили на какую-то Белую Землю. А знаменитый полковник Копьюк был между тем в болтливом настроении и подробно рассказывал Володе, как
- Невже я посмiхався? - дивується Вiталик. Вибач. I посмiхається знов.
- А чего! - обнимая Семисадова, ответил Рябов. - И отскочило быбы телефон самсунг l700 игры на телефон самсунг u600 . Да погоди, боцман! Ты и на деревянной крепко стоишь! Тоже мужичок подходящий. ..
- Свистуни, свистуни, - белькоче старий кудись навмання. - Таких допусти. .. Все просвистять!
В путевых очерках принято писать не "я", а "мы". Мы не будем нарушать обычая. "Мы" - признак скромности. "Мы" - не такая ответственность. "Мы" - более типично, когда "мы" ездим, "мы" ходим, "мы" - так оно спокойнее.
Молчан налил себе чарку, медленно выцедил через зубы: - Народишко слушает. Тут какой-то возьми и скажи - "слово и дело". Приказчик будто баженинской верфи. Бой сделался, не сдюжили мы с ихней силой, уходить пришлось.
Матросы все пели, Сильвестр Петрович, словно не слыша, стискивал зубами мундштук вересковой трубки, раздумывал, как быть с Прозоровским, с воровской его челобитной. И решил твердо: нынче сие дело не начинать, - швед близок, не о том надобно тревожиться.
В Семиградной избе собрал людей - стрелецкого голову СеменаСемена игры на телефон самсунг u600 Борисовича, Крыкова, Меркурова, Семисадова, Аггея Пустовойтова, корабельных мастеров Ивана Кононовича, Кочнева, случившихся в городе обоих Бажениных: старшего - Осипа и кроткого - Федора, стрелецких и драгунских офицеров, корабельных мастеров с Дона. Дьяки тоже были здесь, сидели укромно на лавке, старались не попадаться капитан-командору на глаза.
Рябов подумал недолго; не заходя в избу, пошел с Костюковым к берегу Двины. Корел Игнат перевез их обоих 
- Забирай его, ребята! - сказал капитан-командор матросам. Матросы взяли Лофтуса сзади за острые локти, он рванулся, тогда матросы взяли покрепче, поволокли к двери. Отец Иоанн, сидя в изголовье Никифора, творил глухую исповедь.
