-- И что он на это? -- как бы даже небрежно спросил Александр Маркович. -- Приказал вызвать из главной базы хирургов-- флагманского хирурга Харламова и еще второго, забыл его фамилию. И начальнику позвонил, чтобы условия обеспечили и немедленную эвакуацию, если понадобится. Так что Шеремет не сам письмо отправил. Но не учел, что
командующий сказал: эвакуацию согласно его желанию. Левин молчал. На морщинистой его коже выступили красные пятна, глаза под стеклами очков сердито блестелиблестели прошивка телефона samsung темы для телефона samsung f480 . Дорош посидел еще немного, пересказал подробно весь разговор с командующим
-- фразу за фразой, потом поболтал с Ватрушкиным и ушел. Почти сейчас же появился флагманский хирург Харламов с начальником госпиталя и целой свитой врачей. Сам Алексей Алексеевич шел несколько впереди, и только оттого, что он шел впереди, можно было догадаться, что он тут наибольший и самый главный, потому что во внешности его не было решительно ничего такого, что соответствовало бы представлению о выдающемся, крупном, даже знаменитом хирурге.
- Чего ты достигнешь своим уходом? - сказал Тулин. - Эгоист. Ты открываешь дорогу подонкам вроде Агатова. Господи, как ты подвел меня!
"А если и в самом деле это свинство, - подумал Крылов, - и по отношению к Тулину, и к Бочкареву, и ко всем ребятам? Чего проще, вернуться к Голицыну, старик обрадуется, ну, оба погорячились, и всем будет хорошо, и, оказывается, Тулину тоже будет хорошо".
В голове поезда чинно ехали Чемоданов, Якимка Воронин, Сильвестр Иевлев, дразнили царского наставника Франца Федоровича Тиммермана. Тот, неумело сидя в высоком сафьяновом седле, с опаской дергая богатыми поводьями и держа сапоги носками внутрь - чтобы ненароком не пришпорить мерина, - удивлялся:
На это Дзержинский не нашелся, что ответить. К ночи Россол окончательно пришел в себя. Худое лицо егоего темы для телефона samsung f480 совсем осунулось и приняло голубоватый оттенок, темные глаза завалились, губы запеклись.
- Полюбуйтесь, - возмутилась она, подзывая Андрея. - Как они изуродовали фасад этими трубами!
- Да он и не ведает, каков есть корабль! - засмеялся сзади Луков. - Небось, забыл, Франц Федорович?
Прокiп Гордiйович окида мисленим зором свiй путь i бачить - весь вiн у вибалках, байраках, колючiм тернi.
- Ну вот, вы опять улыбаетесь! - воскликнул Тимофеев. - Ведь это же невозможно! Поймите, Феликс, вас убьют. .. Или вы опять скажете, что большевистский бог не выдаст?
- А вы думаете - выдаст? - спросил Дзержинский. - А вы?
Дзержинский не ответил, смотрел в окно, за которым проносилась деревенька в тумане, в сумерках. Уже зажигались кое-где огни, слабые, чуть брезжущие.
- В такую пору, да еще в вагоне, да тем более в тюремном, надо петь, - после долгого молчания произнес Дзержинский.
Этот уже разговаривал с Локотковым, как с заключенным под стражу. - Нет, пораженческих настроений я ни разу, нигде не наблюдал. - Значит, все хорошо и распрекрасно? - Распрекрасного я тоже не замечал.
